На нас смотрят Звезды - Игорь Крымов

Другое дело – лесбиянки. Тут он не был брезглив и не был противником. Обе красивые телом, обе нежные создания, таких и даже в порно не противно посмотреть. Однажды, наблюдая за женами, встречающими своих мужей моряков он сделал неожиданный вывод, с которым совсем не давно он смело поделился со своими коллегами. В те времена еще было на борту волго – балта двухместные каюты, где жили матросы и мотористы.

В основном моряки все аккуратный и чистоплотный народ. Но вот попались два нерадивых, прям два сапога пара грязнули. Сколько старпом с капитаном не предупреждали и не давали им замечаний по поводу плохого санитарного состояния их каюты- ничего не менялось. Из-за постоянных пьянок, у них ни когда не было времени и сил прибраться. Черное постельное белье, грязь на полу и на столе, с засохшими извините слюнями умывальники. Одежда на них всегда была грязная, лица по долгу не бриты ну прям застсыкки какие то.

И идут по причалу две молодые красивые женщины сгибаясь под тяжестью сумок, что бы подняться на борт и встретить, и покормить домашним этих нерях, которые даже денег после пьянки не довезли до семьи. Эти неряхи уже заранее придумали истории с завышенными ценами на то, что они купили и не смотря ни на что, все таки довезли до родины. И вот тогда Иван сказал своим коллегам, что понял как один из вариантов откуда берутся лесбиянки – на примере тех двух. Зачем этим двум прекрасным молодым женщинам любить и обнимать эти грязные и вонючие тела в их антисанитарных условиях логове. Когда они два красивых и чистеньких создания обнимая друг друга могут больше себе доставить удовольствия, принести друг другу больше радости и счастья. При чем в бюджете они так же не потеряют сэкономив на спиртном, бездонное количество которого потребляют их уроды. Не смотря на шуточные выводы – всем эта версия очень понравилась…

– Ну вот, – сказал Иван, – теперь ты знаешь, как из-за бюрократических законов иногда не просто моряку приходится с его бытом.

– Не просто? – с игривым возмущением сказала она, – да у нас в селе даже части таких как здесь в каюте благ нет.

– Да я и не жалуюсь, – сказал Иван, – лично меня это вполне устраивает.

Он мог сказать и больше, что не пальцем деланный и знает что такое удобства во дворе, а его капитан Балушкин по этому поводу уже не единожды выражался на ходовом мостике, что Тот не начальник кто не сс..л в умывальник. Но правилами хорошего тона такие рассуждения в присутствии дам давно уже были запрещены.

– Хотя, – видя его замешательство и, показав свою осведомленность для сельской девушки, Марина пришла к нему на помощь, – хотя между прочим, дикие по нашим понятиям японцы, по причине своей бережливости и культуре отношения к среде давно используют вторичную воду для… ну для этого. В смысле для смыва.

Её румяные щеки вспыхнули еще ярче, произнося слово этого.

Готовясь ко сну Иван перенес свою постель на диван, застелив кровать свежо выстиранным и проглаженным чистым комплектом из шкафа. Для Ангела этот маленький каютный шкаф наверное показался каким то магическим, потому как не смотря на его маленькие размеры этот высокий, красивый и стройный Властелин кают, которого она уже успела полюбить, как из бездонного волшебного сундука уже достал много нужных и полезных вещей, и куда даже скрылись те две помытые ею тарелки, освобождая красоту красного дерева, покрытого яхтенным лаком стола.

Он снова отвернулся в окно когда она раздевалась, но теперь он не прикрывал свои глаза и как через волшебный экран он с трепетом наблюдал ее зеркальное отражение в стекле судового иллюминатора. Все ему было интересно в ней. Процесс раздевания всего двух элементов занял не более минуты – ситцевое платье она сняла через голову и аккуратно повесила на спинку стула. Щелкнул замок бюстгальтера и просунув руки через отпрыгнувшие бретельки, она также сняла верхом и положила на свое платье. Иван замер в момент, когда она чуть присев и расставив свои длинные ноги быстрым и привычным движением своей правой руки что то сдвинула, и поправила в своих трусах. Подобно горной козочки она запрыгнула в постель, и ее красивое тело скрылось под покровом советских времен зеленого верблюжьего одеяла.

Настала тишина. Иван сидел у окна иллюминатора в полном оцепенении. Он был как кусок льда примерзшего к покрову дивана. Как огромный айсберг он не мог сдвинуть свое тело с места. Но внутри этого айсберга уже кипела талая вода от огня, занявшегося в его сердце. В его, итальянского производства джинсах, вдруг стало туго и как то очень тесно. Усилием воли он медленно как Титаник все же повернулся, стараясь не смотреть на то сокровище, что удостоило его такой чести быть рядом в одном замкнутом пространстве. Он также осознавал и о той большой ответственности противостоять соблазну, которая теперь легла на него.

Пройти через всю каюту и погасить свет с не замеченной выпуклостью на его брюках теперь уже не было возможным.

– Маар, – тихо позвал ее Иван.

– Да, – ответила Ангел.

– Ты можешь погасить основной свет рядом с койкой и если хочешь, то над твоей головой включи прикроватный светильник. Или даже все можешь погасить.

– Нет, – ответила она с тревогой и даже возможно соврала, – дома я всегда сплю со светом.

Щелкнул выключатель прикроватного светильника и прикрывая простынею половинки своей груди Ангел приподнялась и в каюте наступил полумрак.

Иван не раздеваясь лег на диване, прикрывшись одной простынею.

На тех старых пост советских судах переживших горбостройку еще не было кондиционеров и нагретый, наколенный на солнце металл создавал внутри помещений подобие русской бани. Иван просто удивился накинутому в такую жару Ангелом одеялу, но может это просто защитная реакция из за боязни на присутствующего рядом чужого и не знакомого ей человека.

Как будто читая его мысли, зашуршало зеленое одеяло откинутое под стенку переборки. Окончив процедуру с одеялом, ее тонкие и нежные руки опустились вдоль ее тела как у бравого солдата по стойке смирно. Своим весом они натянули ткань простыни.

Облегая ее тело, белая простынь подчеркивала ее формы и создавала подобие фантастического ландшафта. Два маленьких остреньких и симметрично расположенных холмика снисходили в низ к покатому плоскогорью и, огибая еще один треугольной формы холмик, две ложбинки сходились пропадая в каньоне, где пряталась и сама райская долина счастья.

Иван улыбнулся своим эпитетам. Он вздохнул и повернулся на бок, чтобы не подвергать себя ещё большему соблазну.

За стеклом иллюминатора гремели вагоны и гудели портовые краны. Корпус судна вздрагивал от очередной массы остатков былого советского величия, превращенного не образованной элитой в металлолом и сброшенной портальным краном в трюм этого ржавого река-горе (мор. класс река- море) теплохода. Незаметно как это обычно бывает для людей Иван погрузился в глубокий сон, где он гулял по незнакомому саду и в конце которого среди зеленой листвы он сорвал налитое, вкусно пахнущее яблоко. Он хотел попробовать вкус этого зрелого плода. Но в миг все куда-то исчезло, и он вздрогнул, проваливаясь в невесомость.

Он проснулся от странных звуков похожих на плач исходящих из угла каюты.

Иван быстро вскочил и с беспокойством подбежал к кровати.

Как под лунным светом исходящим от прикроватного светильника весь фантастический ландшафт бесконтрольно вздрагивал как маленькое землетрясение в Спитаке (когда-то разрушенном городе на Кавказе).

– Ну што ты Маар, что еще случилось?, – он присел на край судовой койки и стал гладить рукой ее льняные волосы, – ну што ты заяц?

Ее красные от слез веки не открывали те бездонные голубые глаза, радостное сияние которых Иван хотел бы сей час снова увидеть. Слезы, переполняя веки, тонкими струйками сбегали вниз по ее щекам.

– Я, а, – она заикалась, всхлипывая в такт своих рыданий, – я не кра си ваяя.

И приступ новой серии толчков землетрясения по шкале Рихтэра снова начал трясти ее тело. Иван так и не понял, то ли это было сказано утвердительно, то ли с вопросом, на который срочно необходимо было кому-то дать ответ. И Иван не замедлил с ответом. Он взял нежно ее прекрасное лицо в свои руки и стал целовать эти мокрые глаза и щеки.

Не смотря на то, что Иван не любил закатки и соленья, теперь эта соленая горечь ему была так сладка, так сладка, что он не мог ею насладиться.

– Ну што ты Ангел, ну што ты Солнце мое, – успокаивал ее Иван, – поверь мне, старому морскому волку, пожалуйста. Да сто пудов пороху и селитры тому в…, в общем тому, кто скажет что я не прав, что до сих пор я еще не встречал на свете красивее создания чем ты.